Знакомство с творчеством Люси Вороновой стало для меня настоящим откровением. Первое, что я увидел, — это были портреты. Помню, меня поразили глаза ее персонажей: большие, открытые, полные мысли и чувства, они так искренне смотрят на зрителя, «обнажая» душу, что заставляют так же непосредственно и открыто смотреть им в ответ. Вызывают на диалог, заставляют остановиться, почувствовать и прочувствовать, переживать и сопереживать.

 

Удивительно, что и ее «одинокие» дома, и ряды облетевших деревьев, и бережно расставленные натюрморты также приобретают свойства портрета, одушевляются ее кистью.

 

Картины Люси — это микромиры, «кадры» бытия, где в контрастности колорита скрыта глубина эмоционального напряжения, в статичности фигур — скульптурная монументальность образов, в повседневности — вечность, в индивидуальном — сверхличное.

 

Меня, как профессионального врача, занимают особенности восприятия: дело в том, что хороший диагност - тот, кто может увидеть конкретного больного, конкретный случай особым, непредвзятым образом. Вынесги за скобки весь свой предыдущий опыт и увидеть именно этот, индивидуальный случай. Потом, конечно, наступает стадия, когда со своим накопленным опытом это увиденное соотносится. Но сперва — это особое, незамутненное восприятие. Это, мне кажется, можно соотнести и со взглядом на действительность настоящего художника. Поэтому творчество Люси с ее «детским», смелым, открытым взглядом на мир очень интересно и эмоционально близко мне.

 

МАРК КУРЦЕР,

коллекционер