Дон Кихот и таблетки Премьера в Парижской опере
В Парижской опере прошла премьера оперы Жюля Массне «Дон Кихот» в постановке Дамиано Микьелетто. Рассказывает Алексей Мокроусов.К «Дон Кихоту» Жюля Массне порой относятся снисходительно. Иные даже считают эту оперу откровенной неудачей, опусом явно ниже возможностей французского классика. Случается, энциклопедии ограничиваются тут парой абзацев, в то время как другим сочинениям Массне уделены страницы.
Меж тем после премьеры в Монте-Карло в 1910 году «Дон Кихота» сразу поставили в Нюрнберге, Брюсселе, Москве и Париже, его играли на протяжении всего ХХ века, играют и сегодня. Среди последних постановок — спектакль на фестивале в Брегенце в 2019 году, после чего премьеры прокатились по всей Европе. За долгую историю заглавную партию пели Курт Молль, Николай Гяуров и Хосе ван Дам, но легендарным исполнителем остался первый — Федор Шаляпин, чуть ли не по его просьбе опера создавалась, на клавирном исполнении певец плакал не меньше, чем на чтении либретто, а в одном из писем к Горькому обещал петь с мыслью о писателе, ведь герой «такой честный, такой святой, что даже смешной и потешный для всей этой сволочи, этой ржавчины, недостойной быть даже на его латах. Либретто сделано чудесно, музыка (кажется) отличная, и если Бог умудрит меня и на этот раз, то я думаю хорошо сыграть "тебя" и немножко "себя", мой дорогой Максимыч».
Но вряд ли Горький захотел бы, чтобы образ буревестника революции ассоциировался с нынешней премьерой в Париже. В постановке Дамиано Микьелетто Дон Кихот (американский баритон Кристиан Ван Хорн делает акцент на субтильности героя) — книжный червь с повадками писателя-неудачника, то он в бешенстве рвет рукописи, то глотает таблетки, полируя их алкоголем. Этим, вероятно, объясняются его повышенные сентиментальность и влюбчивость. У Санчо Пансы (канадский баритон Этьен Дюпюи), который обычно не видит подвигов Дон Кихота, и все думают, потому что слуга во время этих самых подвигов спит, есть право приписать их больному воображению рыцаря, в нынешней постановке у него сильный аргумент: Дон Кихоту все видится из-за таблеток. Их галлюциногенное воздействие очевидно — из шкафов, углов, ящиков и даже дивана начинают лезть какие-то фигуры в черном, причем с такой скоростью и в таком количестве, что зритель не успевает понять, откуда появляются призраки.
Если не читать прежде романа Сервантеса, а только посмотреть оперу Массне, сразу и не скажешь, что такого великого в «Дон Кихоте». Возможно, Массне тоже не читал Сервантеса; либретто Анри Каэн сочинял не по оригиналу, а по популярной в начале ХХ века пьесе Жака Ле Лоррена «Рыцарь печального образа». Для кого-то «Дон Кихот» выглядит едва ли не пародией на пятичастную французскую оперу XIX века, но это скорее не до конца состоявшаяся символистская драма в духе Дебюсси — в процессе сочинительства Массне страдал жесточайшим ревматизмом и был прикован к постели, для пародии у него просто не было сил. К антракту нынешней премьеры подустал и режиссер — кажется, таблетки Дон Кихота кончились досрочно, фантазия уступила место пересказу сюжета, но ненадолго.
Есть спектакли задорные, не теряющие энергии с годами, живущие вопреки неписаному театральному правилу, что все хорошее надо прекращать вовремя. В драматическом театре к их числу относится бессмертный «Арлекин — слуга двух господ» Джорджо Стрелера, в музыкальном — «Медея» Марк-Антуана Шарпантье, ее играли в Парижской опере в те же дни, что и «Дон Кихота», это постановка 2013 года, перенесенная на берега Сены из Английской национальной оперы. Здесь завораживала не только энергетика великого дирижера Уильяма Кристи и его ансамбля Les Arts Florissants, но и саркастичная, если не сказать ерническая, антимилитаристская режиссура Дэвида Маквикара. Он перенес действие в эпоху Первой мировой войны; переносом, но уже в 1960-е годы, озаботился и Микьелетто, и речь не только о костюмах или интерьере кабинета Дон Кихота, но и о расслабленно-счастливом настроении толпы, напоминающем об эпохе беби-бума, где победила мечта о наслаждении. В какой-то момент у художника Паоло Фантина начинают летать над сценой лошадки — конь Росинант воплотился здесь в дереве как часть карусели.
Как и многочисленные статисты, мощный хор, танцовщицы и кастаньеты (в целом испанским колоритом постановщики не злоупотребляли), деревянные лошадки пытаются вывести рыцаря из замкнутого мира депрессии. На какое-то время это удается сделать Прекрасной Дульсинее — феноменальная работа зажигательной французской меццо-сопрано Гаэль Аркез. Весь пятый акт Дон Кихот красиво умирает. Музыка достигает здесь драматической кульминации, а в обозначении жанра оперы — героическая комедия — главным оказывается прилагательное.
Премьерой собирался дирижировать Михаил Татарников. Афиши с его именем развесили по всему городу, но в последний момент Татарников отказался по личным причинам, его заменил не раз выступавший в России Патрик Фурнийе, специалист по французской музыке вообще и Массне в частности. Замена оказалась удачной: детали были проработаны, меланхолия не давила, в финале было жалко всех. С этим Максим Горький наверняка бы согласился.
Ссылка на источник: https://www.kommersant.ru/doc/6762761