Мир кончился, и это нормально 10 фильмов о конце света как стабильности
Жизнь после конца света — это, конечно, оксюморон. Но на этом допущении стоит целый пласт кинокультуры. Постапокалиптика в кино имеет богатую историю, но не такое уж большое разнообразие сценариев. Павел Пугачев рассказывает, как ориентироваться в погибшем мире, достигшем вожделенной стабильности.«Слепота». Фернанду Мейреллиш, 2006
Жителей неназванного мегаполиса охватывает эпидемия слепоты, передающаяся воздушно-капельным путем. Прежде чем Всемирная организация здравоохранения распишется в бессилии, власти закроют глаза на проблему и отправят ослепших в карантинное гетто — без помощи, закона и возможности выхода. Среди помещенных есть зрячая домохозяйка, отправившаяся вслед за потерявшим зрение мужем-офтальмологом (Марк Раффало). Вопросы «откуда у нее иммунитет?» и «в чем причина заразы?» не интересуют ни режиссера «Города Бога» Мейреллиша, ни писателя Жозе Сарамагу, по роману которого и снята «Слепота». Перед нами своего рода притча о законах социального устройства. Людям нужен вожак, и неважно, кто им будет: психопат-узурпатор (Гаэль Гарсиа Берналь), предлагающий распределение оставшейся еды в обмен на «ваших женщин», или же безымянная (как и все в этом фильме) героиня Джулианны Мур, решающая просто убить злодея и его приспешников. Взаперти и без надежды люди проявляют как худшие, так и лучшие качества, но в одном едины — со злом все свыкаются быстро.
«Почтальон». Кевин Костнер, 1997
«Я уяснил для себя одно правило: любой ценой избегай цивилизации»,— говорит герой Кевина Костнера, путешествующий по территории бывших США с мулом и моноспектаклями по Шекспиру. Но по цивилизации он все-таки скучает, радуясь любому артефакту прежней жизни, будь то нерабочий телевизор, нераспакованные пачки сигарет, заброшенные почтовые отделения. Последнее особенно остро напоминает о некогда существовавшей государственности, почившей после трехлетней ядерной зимы и десятилетий безвластия. Ныне царит суровый псевдофеодализм под предводительством самонареченного генерала Бетлехема (Уилл Паттон), противостоять которому приходится другому самозванцу, герою Костнера, разок выдавшему себя за почтальона и тем самым породившему национально-освободительное движение. Провалившийся в прокате и осмеянный в год выхода героический эпос сегодня видится несколько неловким, но и совершенно не глупым фильмом о том, как побеждает не сильнейший, а способный дать привлекательный культурный проект. Недаром тут закидывают камнями киномеханика, включившего «Универсального солдата» вместо «Звуков музыки».
«Кажется, мы остались одни». Рид Морано, 2018
Дэл (Питер Динклейдж) работает библиотекарем и каждый день возвращает не сданные вовремя книги, заходя в дома абонентов и заодно делая там уборку и вынося их тела. Некоторое время назад большая часть человечества в одночасье умерла по неизвестным причинам. Дэл выжил, ему нормально: одиноко было и прежде, разве что родителей жалко — их он все еще не решается похоронить. Установленный порядок вещей нарушает Грейс (Эль Фэннинг), шумная девица, колесящая по стране в поисках хоть кого-то выжившего. Этим хоть кем-то и оказывается Дэл. Меланхоличная мелодрама, снятая режиссером и оператором «Ритм-секции» и «Рассказа служанки», не спешит удивлять и радикально переизобретать негласный канон «постапокалипсиса про одиночек», но делает и то и другое. В отличие от многочисленных вариаций романа Ричарда Мэтисона «Я — легенда», одиночество героя не таит никакой трагедии или скрытого надлома: в современности, доказывает Морано, каждый и так сам по себе, а человек человеку несет только хаос и лишние поводы для беспокойства.
«Кэрол и конец света». Луис Гране, Эрика Хейс и др., 2023
И апокалипсис можно поставить в отложку. Через несколько месяцев должна случиться катастрофа, после которой от Земли и землян не останется ничего. Этот мир не спасет ни Брюс Уиллис с астронавтами-бурильщиками, ни Киану Ривз с проповедями. Апокалипсис случится — и точка. И пока одни спускают свои пенсионные накопления, отправляются в кругосветку, прыгают с парашютом и экспериментируют в сексе, одинокая женщина средних лет Кэрол мечтает о... рутине, наполняющей жизнь порядком и смыслом. К счастью, она не одна такая. В опустевшем мегаполисе (все «нормальные» люди уже разъехались по миру) находится группа людей, по привычке посещающих некий офис, выполняющих образцово бессмысленную работу и принципиально избегающих близкого общения. Разумеется, все передружатся и поймут что-то важное о себе, но наполненный печальным юмором и трезвым отношением к жизни мультсериал Netflix напоминает, что для озарений рутина и стабильность необходимы.
«Тепло наших тел». Джонатан Левайн, 2013
Зомби по имени Р (Николас Холт) вместе с другими ходячими мертвецами обитает в заброшенном аэропорту. Как и в ромеровском «Рассвете мертвецов», даже после смерти привычки остаются теми же: некоторые мертвяки посещают рабочие места, угрюмо здороваются со знакомыми, а Р даже способен включать любимые пластинки. Однажды он съедает мозг крепкого молодого парня и, предварительно извинившись перед кинозрителями, обретает воспоминания погибшего, а вместе с ними — влюбленность в его девушку, блондинку Джули (Тереза Палмер). «Ромео и Джульетта» встречают Джорджа Ромеро, но этим остроумие создателей не ограничивается. Балансируя между мелодрамой, комедией, хоррором, боевиком и разве что не мюзиклом, фильм студии Summit Entertainment, ответственной среди прочего за «Сумерки», умудряется и развлечь, и дать новый образ зомби: теперь это вполне нормальный человек, разве что живущий по инерции и не познавший любви. Стабильность для мертвых, любовь для живых.
«Германия, год нулевой». Роберто Росселлини, 1948
Любой послевоенный город пугает сильнее самых буйных постапокалиптических кинофантазий. Используя Берлин 1947 года как съемочную площадку, классик неореализма создал один из своих шедевров. С окончания войны прошло уже некоторое время, в Германии продолжаются «нулевые годы» внешнего управления и тотальной неопределенности. Но и подвешенное состояние может обрести черты застоя, болота, в котором может завестись всякое, особенно на почве ресентимента и страха. 12-летний Эдмунд ухаживает за тяжелобольным отцом и слоняется в поисках еды и денег по разрушенному городу, где встречает своего бывшего школьного учителя, нациста с педофильскими наклонностями, любящего зачитывать «ницшеанские» проповеди о разнице между «сильными» и «слабыми». В это же время с войны возвращается старший брат Эдмунда, боящийся, что теперь его отправят под трибунал. А его сестра пребывает в сомнениях: стоит заняться проституцией сейчас или подождать возвращения мужа из плена. Величайший моралист в истории кино, Роберто Росселлини не выдает ни единого вывода, ни слова осуждения, но его камера вглядывается в героев так, словно это и есть пристальный взор Бога, оценивающего поступки своих творений.
«Дорога». Джон Хиллкоут, 2009
Отец (Вигго Мортенсен) с сыном (Коди Смит-Макфи) держат путь-дорогу через всю Америку — не конечной точки ради, а просто потому, что надо выживать и прятаться. Когда-то с ними была и мама (Шарлиз Терон), но она не выдержала условий новой реальности и покончила с собой. Неизвестный катаклизм уничтожил не только большую часть народонаселения, но и животных с растениями. Питаться можно разве что консервами. Все самое страшное уже давно случилось, а ужас все еще продолжается. Отец никому не доверяет, избегает любых контактов, в целом небезосновательно: каннибализм стал обыденностью. Главный вопрос «Дороги» — как фильма, так и его исходника, одноименного романа Кормака Маккарти,— стоит ли вообще тянуться к людям, когда мир безнадежен? Любимая мантра социологов про тяжелые последствия «сужения социальных связей» обретает красивую иллюстрацию.
«ВАЛЛ-И». Эндрю Стэнтон, 2008
Сделанная с минимумом реплик полнометражная постапокалиптическая антиутопия для самых маленьких, ставшая всенародным любимцем и собравшая полмиллиарда в мировом прокате. Все заслуженно. Простейший сюжет про робота-мусорщика ВАЛЛ-И, влюбившегося в поломавшегося робота-исследователя Еву, расцветает совсем недетскими мыслями. Самое страшное здесь как раз в стабильности и внешнем благополучии. Человечеству, переселенному на межзвездный круизный лайнер, больше не нужно выживать и хоть как-то заботиться о своей жизни — искусственный интеллект совмещает сферу развлечений с функциями государства. Вид добродушных и всем довольных людей, уже не способных передвигаться самостоятельно, пугает сильнее превращенной в помойку Земли. Этот мир спасет не любовь, а только мощная встряска и необходимость принимать решения самостоятельно.
«Письма мертвого человека». Константин Лопушанский, 1986
История о жителях города N, переживших ядерную зиму и готовящихся навсегда отправиться из подвала библиотеки в бункер, в 1986-м выглядела прямой реакцией на Чернобыль. Проблемный и многократно переделывавшийся фильм, категорически не нравившийся тогдашнему начальству «Ленфильма», вдруг получает широкий всесоюзный, а затем и мировой прокат, режиссеру выдают Госпремию РСФСР, а кино выводят на знамена перестройки. Меж тем в полнометражном дебюте Константина Лопушанского не стоит искать никакого политического и уж тем более публицистического измерения: он как раз про поиски чего-то по-настоящему стабильного в совершенно ненадежном и грозящем аннигилироваться мире. Вера в науку и прогресс не оправдала себя, вера в человека еще требует доказательства, но есть и другая вера, которую героям еще предстоит обрести.
«Облик грядущего». Уильям Кэмерон Мензис, 1936
Один из самых часто экранизируемых писателей, Герберт Джордж Уэллс однажды (но не единожды) напрямую поучаствовал в создании кино. «Облик грядущего» снят по его сценарию, основанному на одноименной книге, в которой автор «Войны миров» и «Острова доктора Моро» размышлял о дальнейших путях развития человеческой цивилизации и перспективах глобальной войны. Совсем не развлекательное полемическое произведение стало бестселлером, так что великий продюсер Александр Корда («Третий человек», «Леди Гамильтон») выделил невиданные для глубоко провинциальной на тот момент британской кинематографии £300 000 и предложил Уэллсу самому написать сценарий и контролировать все аспекты производства. По сюжету, с 1940-го по 1966-й идет глобальная война, а после применения бактериологического оружия эпидемия выкашивает пол-Европы. Действие же длится до 2036 года, а конфликт строится между луддитами, вполне довольными постапокалиптическим возвратом «к истокам», и сторонниками прогресса, готовыми отправить в спячку недовольных и построить рай земной любой ценой. Посмотрев «Облик грядущего», можно убедиться, что ярлыки «гуманиста» и «антифашиста» едва держатся на уважаемом господине Уэллсе.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram
Ссылка на источник: https://www.kommersant.ru/doc/6774873